логическая система, или исчисление, задающая некоторое множество ("правильных") цепочек (= конечных последовательностей), построенных из символов заданного конечного набора, называемого "алфавитом" или "основным (терминальным) словарём". В теории Г. ф. цепочки интерпретируются как языковые объекты различных уровней: например, слоги (= цепочки фон), словоформы (= цепочки морф), предложения (= цепочки словоформ) и т. п. Введённые в лингвистику американским учёным Н. Хомским (См. Хомский), Г. ф. представляют собой средство строгого описания естественных языков. Теория Г. ф. составляет важный раздел математической лингвистики (См. Математическая лингвистика), в рамках которой принято подразделение на Г. ф. порождающие и распознающие.

Грамматика порождающая задаёт множество (правильных) цепочек перечислением этих последних вместе с указаниями об их строении; порождающая грамматика может построить любую правильную цепочку, снабдив её характеристикой её структуры, и не должна строить ни одной неправильной цепочки. Наиболее известная разновидность порождающих грамматик - это так называемые грамматики Хомского.

Грамматика распознающая задаёт множество (правильных) цепочек распознаванием этих последних, а именно: для любой предъявленной цепочки грамматика решает, является ли она правильной, и в случае положительного ответа даёт указания о её строении. Наиболее известная разновидность распознающих грамматик - т. н. категориальные, или К-грамматики (введённые К. Айдукевичем и И. Бар-Хиллелом).

Лит.: Хомский Н., Миллер Д ж., Введение в формальный анализ естественных языков, в кн.: Кибернетический сборник, Новая серия, в. 1, М., 1965; Хомский Н., Формальные свойства грамматик, там же, в. 2, М., 1966; Бар-Хиллел И., Некоторые новые результаты в теоретической лингвистике, в кн.: Математическая логика и её применение, М., 1965: Ламбек И., Математическое исследование структуры предложений, в кн.: Математическая лингвистика, М., 1964: Гладкий А. В., Лекции по математической лингвистике для студентов НГУ, Новосибирск, 1966; Гладкий А. В., Мельчук И. А., Элементы математической лингвистики, М., 1969, с. 23-136.

И. А. Мельчук.

часть лингвистики (См. Лингвистика), изучающая закономерности образования и употребления форм слов. Нередко Г. понимается и более общо - как синоним лингвистики. Такое расширение значения термина "Г." было известно уже древним грекам и сохранилось до наших дней в сочетаниях сравнительная Г., историческая Г., стратификационная Г. и др. В современном языкознании термин "Г." чаще употребляется в более узком значении, хотя круг явлений, относящихся к Г., очерчивается разными лингвистическими школами не вполне одинаково. Наиболее общепринятым является деление науки о языке на фонологию (См. Фонология), грамматику и лексикологию (См. Лексикология). Согласно традиционному подходу, первые два раздела имеют дело с общими категориями (типа Гласные, Согласные, Глагол, Сказуемое и т.п.), в то время как лексикология занимается отдельными словарными единицами. Именно на этом основании фонология и собственно Г. иногда объединяются (под общим названием "Г.") и вместе противопоставляются лексике ("словарю"). Более обычным в современной лингвистике является, однако, исключение фонологии из сферы Г. Термин "Г." иногда употребляется при этом в широком смысле и определяется как "всё в языке за вычетом фонологии", соответственно как "наука, занимающаяся знаками, в противоположность фонологии, занимающейся составными элементами знаков" (см. Пражский лингвистический кружок). К Г. в более специальном смысле относится только часть явлений знакового уровня. Эта часть выделяется на основе различных критериев, применение которых иногда, однако, ведёт к совпадающим в общем результатам. Так, широко принятое противопоставление Г. лексике (внутри "знакового уровня") основано в некоторых лингвистических концепциях на признаке "протяжённости" соответствующих единиц: лексика занимается словами как целостными единицами словаря, а Г. - меньшими либо большими, чем слова, единицами. Соответственно сохраняется традиционное деление Г. на два раздела: морфологию (См. Морфология) (этимологически "наука о формах") и Синтаксис (этимологически "соположение, сочетание"), первый из которых исследует внутреннюю структуру слов, а второй - правила сочетания слов в предложении. Такое деление Г. связано с признанием слова основной грамматической единицей. В традиционной Г. считалось само собой разумеющимся, что "формы", изучаемые Г., являются формами слова и словами же являются следует ли относить к Г. всю морфологию единицы, которые сочетаются друг с другом. Многие представители современной лингвистики считают базисной единицей Г. не слово, а минимальный значимый элемент, обычно называемый морфемой (См. Морфема) или монемой, и не склонны считать принципиальным различие между сочетаниями морфем, образующими "слова", и комбинациями, образующими более сложные синтаксические единства (словосочетания (См. Словосочетание), предложения (См. Предложение)). При таком понимании снимается необходимость деления Г. на морфологию и синтаксис и Г. определяется как "значимая аранжировка форм" (Л. Блумфилд), как "морфотактика" (т. е. закономерности сочетаемости морфем), противопоставляемая "фонотактике" (т. е. закономерностям сочетаемости фонем, изучаемым фонологией) (Ч. Хоккет), и т. и. Границу между лексикой и Г. некоторые лингвисты проводят в этом случае на основе принадлежности соответствующих единиц к неограниченному или ограниченному инвентарю.

Иногда противопоставление Г. лексике аргументируется тем, что категории Г. являются общими, так что утверждения о соответствующих явлениях относятся к целому классу грамматически однородных единиц, тогда как лексикологические утверждения носят специальный характер, имея отношение к каждой индивидуальной единице словаря в отдельности, Так, "неграмматичность" сочетаний типа "круглого столу под лежишь толстый книга" (вместо "под круглым столом лежит толстая книга") определяется их несоответствием общим правилам сочетаемости единиц русской грамматической системы, в то время как констатация ограниченной сочетаемости прилагательного "пеклеванный" (только с существительным "хлеб") является утверждением лексикологического порядка. Представлению об общем характере грамматических правил соответствует употребление терминов "грамматикализация" для явлений дальнейшего распространения правил с более узкой ранее сферой действия и Лексикализация для противоположного процесса.

Критерием разграничения лексической и грамматической сферы является критерий, относящийся к характеристике выражаемых соответствующими единицами значений. Так, лексическим значениям приписывают вещественный, конкретный характер, а грамматическим значениям - формальный, абстрактный характер. Во многих случаях, однако, трудно интерпретировать различие между этими двумя типами значений в терминах "конкретности/абстрактности". Так, сомнительной является большая абстрактность обозначения количества по сравнению с обозначением качества или величины. Однако различие между значениями форм "дом" и "дома" считается грамматическим, а различие между значениями слов "хороший" - "плохой" или "домик" - "домище" признаётся лексическим. Многие лингвисты предпочитают поэтому говорить о различии между лексическим (или номинативным) и синтаксическим (или реляционным) значениями и о независимом от этого различия противопоставлении грамматического значения неграмматическому. Различие между номинативными синтаксическим значением сводится к тому, что первое непосредственно отражает ("называет") внеязыковую действительность (предметы, события, признаки, отношения и т.д.), тогда как второе отражает лишь способность данной словоформы (См. Словоформа) вступать при построении фразы в определённые типы синтаксические связи с определёнными классами словоформ. С этой точки зрения словоформы "столы", "стол", "столик" обладают различным номинативным значением, а словоформы "столу" и "столом" (или "бегущий" и "бежит") - различным синтаксическим значением.

Что касается противопоставления грамматических значений неграмматическим, то оно основано на свойстве обязательности, присущем первым и отсутствующем у вторых. Так, грамматическими являются общекатегориальные значения "частей речи" в тех языках, в которых говорящий обязан репрезентировать соответствующее внеязыковое содержание либо как "предмет", либо как "признак", либо как "действие" и т.п., т.е. принуждён сделать тот или другой выбор из ограниченного числа возможностей грамматического представления определённого содержания - даже тогда, когда различие между тем или иным способом репрезентации является для него несущественным. Так, одна и та же ситуация может быть выражена в рус. языке при помощи предложений "на улице мороз", "на улице морозно", "на улице морозит" - но название явления "морозности" должно быть непременно представлено либо как "предмет", либо как "признак", либо как "действие" - ввиду невозможности обозначения данного явления без соответствующей спецификации. Выбор того или иного грамматического представления, в свою очередь, имплицирует наличие некоторых обязательных (т.е. грамматических) значений. Например, значение числа у существительных является грамматическим в русском языке (поскольку любое русское существительное является либо формой единственного числа, либо формой множественного числа) и неграмматическим в китайском и японском - т.к. в этих языках имя может служить названием и одного и нескольких предметов, если соответствующее уточнение не входит в намерения говорящего. В соответствии с противопоставлением номинативных значений синтаксическим предлагалось деление исследования плана содержания на теорию номинации (или лексику, или ономатологию) и синтаксис. Поскольку грамматическими могут быть как номинативные значения (например, число у существительных в русском языке), таки синтаксические (например, род - число - падеж у прилагательных в русском языке), Г. должна занять промежуточное положение между лексикой и синтаксисом: она изучает и лексические, и синтаксические значения, но только те из них, выражение которых обязательно в данном языке. К морфологии при таком делении целесообразно отнести исследование способов выражения тех или иных значений. Представляется удачным сравнительно недавнее (но в общем соответствующее лингвистической традиции) предложение называть морфологическими такие способы выражения любых языковых значений, которые осуществляются в пределах слова (аффиксация, чередование, редупликация, инкорпорация и т. д.), и неморфологическими - способы выражения значений вне пределов слова (например, при помощи служебных слов (См. Служебные слова), порядка слов и т.д.). Давние споры о том, следует ли относить к Г. всю морфологию или только часть её (исключая, например, Словообразование), решаются, т. о., в зависимости от того, выражению какого значения - грамматического или неграмматического - служит данный морфологический способ. Свойство обязательности выражения грамматического значения представляется наиболее универсальным (не зависящим от типа языка) критерием определения области, относящейся к Г. в собственном смысле. Можно заметить, что принадлежность грамматических единиц к ограниченному инвентарю, а также общий и регулярный характер грамматических "правил", позволяющий сводить всё многообразие языковых высказываний к ограниченным совокупностям систем и структур, в сущности, являются следствием указанного свойства.

Современные методы Г. берут своё начало в древнеиндийской филологической науке. Наиболее известным представителем её является Панини (4-3 вв. до н. э.). Система понятий и категорий современной "школьной" Г., вплоть до терминологии (название частей речи, падежей и т. д.), восходит к грамматическому учению древних греков (Аристотель, стоики, александрийская школа). Из римских грамматиков виднейшим является Варрон (116-27 до н. э.). Греко-римская грамматическая теория через позднелатинской грамматики была усвоена европейскими филологами Возрождения и эпохи Просвещения (первая Г. русского языка - М. В. Ломоносова, 1755; первые церковно-славянские грамматики - 1591, 1596); при этом в Г. новых языков были перенесены и понятия и категории лат. Г. В 17-18 вв. значительно возрастает интерес к логико-философским основам теории Г. (проблема "универсальной" или "всеобщей" Г.). Развитие типологических исследований и создание первых морфологических классификаций языков мира (начало 19 в.) дали толчок к созданию дифференцированных понятийных систем для описания языков разного строя; однако систематическая работа в этом направлении была начата лишь Х. Штейнмалем (См. Штейнталь) и продолжена младограмматиками. В описательные Г. конкретных языков идея "эмансипации" Г. новых языков от латинско-греческой грамматической системы проникла по существу только в начале 20 в. В частности, в Г. русской была использована грамматическая система, разработанная Ф. Ф. Фортунатовым.

Основные линии развития Г. в 20 в. касались не столько методики описания конкретных языков (хотя и этой стороне уделялось достаточное внимание, например, в рамках дескриптивной лингвистики), сколько проблеме теории Г. О некоторых направлениях в трактовке Г. см. Языкознание.

Лит.: Смирницкий А. И., Лексическое и грамматическое в слове, в сборнике: Вопросы грамматического строя, М., 1955: Кузнецов П. С., О принципах изучения грамматики, М., 1961; Мельчук И. А., О некоторых типах языковых значений, в кн.: О точных методах исследования языка, М., 1961; Матезиус В., О системном грамматическом анализе, в сборнике: Пражский лингвистический кружок, М., 1967; Зализняк А. А., Исходные положения, в его кн.: Русское именное словоизменение, Исследования по общей теории грамматики, М., 1968; Jakobson R., Boas'view of grammatical meaning, "American Anthropologist", 1959, v. 61, №5. р. 2 (Memoir № 89).

Т. В. Булыгина.